У меня есть тысячи специалистов, которые знают, как построить

пирамиду, но нет ни одного, который знает, строить ее или нет[2]

 

Д. Кеннеди, 35-й Президент США

 

Глобальный кризис 2008-2009 гг., …  привел к обострению внутренних

противоречий во многих странах, причем линии «размежеваний»
в большинствеиз них все больше приобретают характер межконфессионального,
этнического,межобщинно-кланового, религиозного и т.д. противостояния[3]

 

Н. Загладин, профессор

 

 

Анализ и стратегический прогноз развития МО во все большей степени предполагает обязательный анализ идеологического и мировоззренческого противостояния локальных человеческих цивилизаций, которому в России практически не уделяется внимания. Также как отсутствует такой анализ внешнего влияния на правящую элиту и, фактически, – на общественное мнение страны. Между тем опыт последних лет показывает, что именно правящая элита и общественное мнения стали главным объектом в противоборстве ЛЧЦ, когда победа, – т.е. навязывание извне чужой воли правящей элите – означает и победу в противоборстве. Причем наиболее эффективную, чем военная.

 

Именно такая победа была одержана над правящей партийно-советской и хозяйственной элитой всего лишь за несколько лет «перестройки» и «демократических реформ», когда правящая элита СССР в конечном счете потеряла не только власть и собственность, контроль над институтами государства и общества, но и даже была вынуждена отказаться от своей идеологии, системы ценностей и государства. Развал СССР и ОВД стал в конечном счете следствием смены правящей элиты, которая произошла под прямым внешним политико-идеологическим давлением[4].

 

Исключительная по значению субъективная роль правящей элиты в политике объясняется ее центральным местом в политическом процессе – в самом прямом смысле этого слова. Если посмотреть в очередной раз на логическую модель политического процесса, то легко увидеть, что занимаемое центральное место правящей элиты объясняет ее растущую роль в XXI веке.

 

 

Как видно из рисунка, правящая элита страны оказывает прямое воздействие на все группы факторов, составляющих политический процесс[5]. И если это воздействие разрушительно, то:

 

– изначально, прежде всего деформируется представление о системе национальных ценностей и интересах (группа факторов «А»). Именно это и произошло в СССР в 1985–1990-е годы, а также в республиках и странах – союзниках по социалистическому лагерю (за некоторым исключением);

 

– происходит трансформация политических целей и задач (группа факторов «В») в нужном направлении, что также отчетливо было видно на примере СССР в 80-е и 90-е годы;

 

– происходит изменение внешней политики (воздействие на группу факторов «Б») в нужном направлении, Внешняя политика СССР–России в 1985–1990-е годы стала носить отчетливо прозападный характер;

 

– наконец, происходят необходимые манипуляции с национальными ресурсами. В СССР, например, произошла массовая неорганизованная приватизация и развал ОПК и т.д.

 

Таким образом, с политической точки зрения, победа в противоборстве ЛЧЦ это, прежде всего победа над правящей элитой ЛЧЦ, нации и государства – идеологическая, политическая, нравственная, а как показывают санкции против российской элиты, – материальная, финансовая и правовая. В начале XXI века эта тенденция превратилась в ведущую, определяющую тенденцию.

 

Развития МО, которая:

 

– во-первых, выходит по приоритетности и значению на первое место по сравнению с другими межцивилизационными и межгосударственными тенденциями и противоречиями, отодвигая на задний план даже традиционные способы влияния и воздействия – экономические, финансовые, торговые и иные. Как показали события на Украине 2011–2015 годов, именно приход к власти прозападной элиты в Киеве обеспечил не только радикальное изменение политики страны, но и еще более радикальное изменение всей МО и ВПО в Европе и в мире;

 

– во-вторых, межцивилизационные противоречия внутри элиты отодвигают межгосударственные и иные (включая социально-классовые) противоречия на второй план. Этот феномен не является абсолютно новым явлением в человеческой истории. И прежде мы знаем, что стремление сохранить цивилизационную и религиозную идентичность элиты становилось нередко важнее, чем сохранить государственный суверенитет. Религиозные войны в Европе, политика А. Невского – лишь часть примеров этого явления в прошлом. Но немало и обратных примеров отказа правящей элиты от своей идентичности.

 

После появления, оформления и укрепления государств в XVI–XVIII веках в Европе межгосударственные противоречия между ними уступили место межцивилизационным, хотя и не исключили их полностью. Так, война Франции и России в 1812–1814 годах была не только продолжением соперничества Англии и Франции, но и во многом и войной локальных человеческих цивилизаций, когда объединенная Европа под руководством Наполеона обеспечила своими ресурсами (материальными демографическими и идеологическими) нашествия на Россию. Именно нашествие большинства европейских стран против российской цивилизации, которое позже повторила гитлеровская Германия. Если война между Англией и Францией была войной в рамках одной локальной цивилизации за контроль над «периферий» в использовании ее ресурсов, то война Франции и России была войной двух локальных цивилизаций. Одной – за право контролировать. Другой – за право существовать.

 

Цивилизационный характер европейского «нашествия Наполеона» и Гитлера на Россию до сих поростается в тени, уступая место межгосударственным отношениям и дипломатии XIX–XX веков. Вместе с тем, чтобы понять характер современных «российско-европейских» и «российско-украинских» противоречий необходимо вспомнить именно о борьбе за влияние на элиту мировоззрений и систем ценностей различных локальных человеческих цивилизаций – западной и российской – проживающих в Европе. Европе, как западной части Евразии.

 

В этом смысле идеологическое и мировоззренческое противоборство и противостояние и его проявление во влиянии на правящие элиты, начавшееся многие столетия назад (вероятно, еще до разделения церквей на католическую и православную), никогда не прекращалось. Оно бывало замещалось относительно мирными паузами между вооруженным противоборством. Паузами, которые неизбежно заканчивались.

 

Начало XXI века стало периодом завершения очередной относительно мирной паузы в отношениях между элитами, представляющими разные ЛЧЦ и переходом к традиционному, уже военному, противоборству. Если вернуться к рисунку, на котором показан логическая абстрактная модель политического процесса, то следует сделать принципиальный вывод: в XXI веке центральным объектом противоборства стали правящие элиты ЛЧЦ и наций, через трансформацию (или смену) которых происходит изменение целей (группа факторов «В») политики, ее стратегии (вектор «В»–«Г»), перераспределение и доступ к ресурсам и транспортным коридорам (группа факторов «Г»), меняется влияние внешней политики (вектор «Д»–«Б») и трансформируется система ценностей и интересов (группа факторов «А»).

 

Таким образом правящая элита становится, тем главным наиболее приоритетным объектом, влияя на который достигается максимальный системный эффект.  Соответственно и способы влияния и давления на правящую элиту поэтому несколько отличаются от способов противоборства и давления на государства. Они во все возрастающей степени носят и будут носить личностный и идеологический характер. Существует немало примеров, иллюстрирующих приоритетность и способы влияния. На мой взгляд, они выглядят следующим образом:

 

 

Из рисунка видно, что самая приоритетная, наиболее важная цель - правящая элита страны и нации. Затем – система управления и государственно-общественные институты. В предпоследнюю очередь – военная организация и собственно вооруженные силы. И совершенно особую роль играет национальный лидер, от которого в наибольшей степени зависит достижение политических целей.

 

Подобное распределение приоритетов означает, что при стратегическом прогнозе угроз и стратегическом планировании развития военной организации необходимо учитывать эту приоритетность в максимально полной степени. Причем не только (и даже не столько) в военное, но и в относительно (условно) мирное время, когда правящая элита наиболее подвержена внешнему влиянию.

 

 

__________________________________________ 

 

[1] Отдельные аспекты этой проблемы рассматривались в монографии Стратегическое прогнозирование и планирование внешней и оборонной политики: монография: в 2 т. / под ред. А.И. Подберезкина. М. : МГИМО-Университет, 2015. Т. 1. Теоретические основы системы анализа, прогноза и планирования внешней и оборонной политики. М. 2015.

 

[2] Цит. по: Сиников А. Как от задач к «ресурсам», так и «от ресурсов» «к задачам» / Военно-промышленный курьер. № 34 (502). 2013. 4 сентября.

 

[3] Этносоциокультурный конфликт: новая реальность современного мира: коллективная монография / под ред. Е.Ш. Гонтмахера, Н.В. Загладина, И.С. Семененко. М. : ООО «Русское слово», 2014. С. 5.

 

[4] Подберезкина А.И. Военные угрозы России. М. : МГИМО-Университет, 2014.

 

[5] Это влияние правящей элиты более подробно описывалось в работе: Подберезкин А.И. Национальный человеческий капитал. В 5 т. Т. 1–4. М. : МГИМО-Университет, 2011–2013.

 

 

 

 Главный объект внешнего политического воздействия – правящая элита ЛЧЦ и нации[1]