Когда к невеждам ты идешь высокомерным,
Средь ложных мудрецов ты будь ослом примерным.

 

 

 

        Существует много критериев оценки эффективности правящей элиты, в том числе и международных институтов, которые, как правило, оценивают правящую российскую элиту на низком уровне. И для этого есть все основания, ведь последние десятилетия наша страна находилась постоянно в системном кризисе, характеризовавшемся спаде ВВП и численности населения. Тем не менее выделение критериев эффективности правящей элиты крайне важно и регулярно предпринимаются попытки федеральных и региональных властей как-то оценить и выделить лучшие «100» или «1000» представителей, что на практике пока не дает сколько-нибудь реального результата, кроме самого процесса – своего рода игры, в которой любят заниматься российские чиновники.

 

        Между тем кадровая политика власти должна не в играх, а на практике, опираться на реальные принципы, среди которых я традиционно несколько лет[1] выделяю следующие:

 

         - профессионализм, опыт, результативность управления;

 

         - образованность, высокая степень общей культуры;

 

         - нравственность, преданность нации и государству;

 

         - способность к стратегическому прогнозу и оценке последствий своих решений;

 

         - креативность, творческий подход;

 

         - главное, - субъективная способность быстро и точно отражать объективные интересы (потребности) нации, общества и государства. Именно последнее качество представителя правящей элиты – главное потому, что в основе анализа политики любого субъекта или актора МО и ВПО находится, как известно, точный и своевременный субъективный анализ, базирующийся на объективных интересах (потребностей) и систем ценностей, а также целей, которые в наименьшей степени подвержены конъюнктурным изменениям и субъективному влиянию. Нередко такой анализ вытекает не из экспертных оценок и подготовки решения, а становится результатом интуитивного творчества, опирающегося на талант и опыт политика.

 

        Эти объективные факторы (интересы, потребности и ценности) являются не только наиболее устойчивыми, объективными и стабильными, но, одновременно, к сожалению, наиболее подвержены ошибочным субъективным оценкам политиков, военачальников и экспертов, чья адекватность[2] порой вызывает сомнения. Политическая или иная управленческая адекватность выражается, прежде всего, в субъективной способности лица, принимающего решение, объективно и точно, оперативно и своевременно оценивать обстановку и находить наиболее эффективные средства и способы достижения поставленных целей. Причём, желательно, чтобы эти цели соответствовали не только тактическим, но и стратегическим задачам.

 

         Проблемам принятия политических решений и политического процесса посвящено немало исследований[3], суть которых, однако, как правило, далека от практической реальности и потребностей политической практики. Иначе мы имели бы очень эффективную правящую элиту, свободную от крупных ошибок, а не ту – советско-российскую правящую верхушку,- которая вот уже несколько десятилетий не способно обеспечить стране устойчивое развитие и социальную справедливость, фантастически подвержена коррупции и антипатриотична.

 

       В самом общем виде, таким образом, адекватность правящей элиты выражена в субъективной способности максимально точно отражать в своих оценках и решениях объективные потребности (интересы) нации. Именно поэтому интересы (потребности) и их анализ и объективный прогноз перспектив развития являются основой анализа и прогноза политики субъектов МО и ВПО и развития того или их иного сценария. Поэтому, как минимум, эти интересы и цели должны быть точно определены и зафиксированы. Современная политическая история России характерна тем, что эти национальные и государственные интересы нередко формулировались искаженно, а приоритеты расставлялись неверно. К сожалению, остатки этого явления сохраняются до настоящего времени, являясь предметом бурного спора между различными лагерями правящих элит.

 

       К сожалению, современная политическая история России знает мало таких политиков и военных, хотя, надо признать, что  есть и блестящие примеры. Так, например, накануне очередного штурма Грозного после отражения агрессии бандитов в Дагестане в 1999 году, начальник Генерального штаба ВС России А.В. Квашнин поставил задачу на ввод войск в Чечню, которая в то время обладала не только фактическим суверенитетом, но и договорами с федеральной властью, лично с Б. Ельциным и В. Путиным, и поддержкой многих представителей «демократической» правящей элиты. Надо напомнить, что общественное мнение, СМИ, зарубежные «партнеры» и многие представители правящей элиты, ссылаясь на опыт военных действий в 1995-1996 гг., выступали категорически против этого, как, впрочем, и многие генералы, боявшиеся последствий такой операции.

 

         Не смотря на это, А.В. Квашнин смог убедить Кремль[4] и настоял на своем, исходя именно из стратегического понимания национальных интересов России. В результате – решительный успех, имевший не только военное, но и политическое значение, которое не только вернуло уверенность и авторитет армии, но и авторитет политике России.

 

         Вместе с тем нельзя упрощенно подходить к категории «интерес», ограничиваясь, например, только государственными интересами того или иного субъекта ВПО. Делая самый общий вывод в отношении значения базового понятия «интерес» («потребность»), которое лежит в основе целеполагания любой политики, важно не забывать, что интересы существуют не вообще, а могут быть, как минимум (если говорить об их приоритетности)[5]:

 

          - биологическими, общечеловеческими;

 

          - национальными;

 

         - государственными;

 

         - социальными (классовыми);

 

         - корпоративными;

 

         - групповыми;

 

         - личными (семейными) и др.

 

   Кроме того, все эти интересы (потребности) могут делится на:

 

                    - политические;

 

                    - экономические;

 

                    - финансовые;

 

                    - военные и др., т.е. быть достаточно системными и комплексными, например, государственные интересы России в отношении Чечни с геополитической точки зрения могут характеризоваться сохранением контроля над Северным Кавказом, с экономической точки зрения – контролем над промышленностью и энергоресурсами, с военной – сохранением центральной базы и т.д. Эти же интересы с точки зрения категории «национальные интересы», могут не совпадать с государственными, например, потому, что население равнинной  Чечни в прошлом – казаки – совсем не заинтересовано в сохранении автономии, которая на протяжении многих лет проводила по отношению к ним политику откровенного геноцида.

 

          а также по интересы (национальные, классовые, групповые, личные и пр.) делятся по продолжительности, «по-времени» на:

 

                - краткосрочные (1-2 года);

 

                - среднесрочные (3-7 лет);

 

                - долгосрочные (7-15 лет).

 

       То, что может быть важным с точки зрения краткосрочных, сиюминутных, интересов, может быть вредным, с точки зрения долгосрочных интересов. Конкретных примеров из 90-х годов можно предложить множества, в частности, когда брали крайне невыгодные внешние займы (под высокий процент, связанные не нужными закупками и пр.), понимая, что отдавать придется кому-то другому. Именно так и произошло к концу 90х годов, когда суммы выплат по набранным кредитам для правительства стали превышать доходы бюджета. Правительство В.В. Путина в первые годы находилось поэтому под угрозой банкротства.

 

       Существует немало и других важных критерием адекватности, своего рода водоразделов, например, по степени важности, значения и т.п.

 

      Далеко не всегда приоритет, например, национальных или государственных интересов преобладает над личными. Личные интересы и амбиции М.С. Горбачева в конце 80-х годов прошлого века превалировали над интересами безопасности страны, а его субъективная абсолютная неспособность осознать интересы страны привела к тому, что даже те договоренности по ограничению ВВСТ, которые были достигнуты посредством огромных уступок, были очень быстро ликвидированы США (Договор по ПРО – в 2002 году, ДОН и ДРСИ – в 2020 гг. и т.д.).

 

        Вообще в истории, как правило, происходит наоборот: личные и групповые интересы превалируют над обшенациональными и государственными. Только крупные политические деятеля становятся государственными деятелями на долгосрочную перспективу, а не заложниками текущих ситуаций в МО и ВПО. Именно конфликт таких интересов лежит в основе современной политики и является, например, ключом к пониманию политики в области безопасности правящей российской элиты, которая стремится обеспечить часто свои личные и групповые интересы за счёт национальных.

 

         Самая трудная проблема в политике связана не с определением объективных национальных интересов и целей, а субъективных целей представителей тех или иных слоёв правящей элиты. Применительно к истории внешней политики СССР и России это обстоятельство серьёзно осложняется тем, что специальных работ, посвященных проблеме подготовки и принятия решений, роли отдельных личностей и экспертов очень мало, а мемуары носят, как правило, очень субъективный и эмоциональный характер. Именно поэтому нравственные качества правящей элиты в России становятся на первое место по сравнению с профессиональными в последние десятилетия.

 

       При И. Сталине – Н. Хрущеве и Л. Брежневе считалось, что сохранение статуса обеспечивало пожизненно сохранение относительно высокой зарплаты или пенсии, доступа к услугам здравоохранения, отдыха и уважения окружающих, что, в свою очередь, не требовало коррупции, взяток и прочих материальных благ (хотя и не исключало их). Те подношения и подарки, которые были, например, в период Л. Брежнева, не выходили за рамки «сувенирной продукции»[6]. Я сам не раз видел, как жили члены политбюро и секретари ЦК, которые были принуждены к скромности ещё «сталинской аскезой», ограничивающей их потребности малым. Их дети и внуки, за очень редким исключением, не получили огромных наследств (хорошие квартиры в центре Москвы, пожалуй, единственное преимущество, хотя и оно выглядит очень скромным по сравнению с квартирами современных чиновников).

 

        Иное дело было положено уже с приходом к власти М. Горбачёва. Не только бизнесмены, но и известные «борцы с привилегиями» времен Горбачева-Ельцина успели обогатиться уже в самом начале реформ, которые сделали личное обогащение откровенной целью новой частью правящей элиты. Дикая роскошь чиновников поражает, но она же легла и в основу их личных (и семейных) интересов в политике.

 

        Субъективные же цели правящей российской элиты в последние 4-е десятилетия, как правило, сводились к необычно завышенным потребностям и выгоде, примитивному получению удовольствий и дополнительных сверхвозможностей. Так, яхты олигархов и некоторых чиновников в современной России по своему водоизмещению и технической оснащенности в десятки раз превосходят самые крупные суда ВМФ России. Многое, к сожалению, было и «при большевиках», и «при демократах», и «при патриотах». Как справедливо писал Л. Толстой, «… Самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1, состояла из людей, не желающих ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая…, но одного и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. Все люди этого лагеря ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости…»[7].

 

        Стремительно возрастающая роль человеческого капитала в политике и экономике предъявляет принципиально новые требования к тем, кто управляет и планирует развитие, в особенности к их нравственному, творческому и интеллектуальному капиталу. Но Россия периода последних 4-х десятилетий – яркий пример того, как развитие её правящей элиты прямо противоречит этой тенденции. Политической реальностью в России стало то, что адекватная (своевременная и точная) оценка современного состояния МО, ВПО, состояния общества и государства, а тем более перспектив их развития, с точки зрения интересов национальных и государственных, стало не нормой, а исключением[8]. Так, если ошибки во внешней политике Н. Хрущёва и Л. Брежнева можно назвать «частными» (хотя бывало и крупными), то ошибки в оценке состояния и перспектив развития МО М. Горбачёва были стратегическими -  катастрофическими не только для самого существования СССР и даже всего Социалистического содружества, но и для многих других государств. К сожалению, эта характерная особенность политики России сохранилась и на более поздние десятилетия.

 

        Главное же, что отличало внешнюю политику «до М. Горбачева» от политики «при нём и после него», на мой взгляд, это то, что в первом случае существовала некая долгосрочная (основанная на идеологии и системе ценностей) стратегия, а во втором случае – рефлексия, реакция на внешние опасности и угрозы, - подлинные и мнимые. Иногда эту политику называют «прагматической», что только маскирует отсутствие в ней стратегического замысла. На мой взгляд, даже не всегда верная, но последовательная стратегия во внешней политике намного лучше её отсутствия. Неверную стратегию можно исправить, внешнеполитический курс – скорректировать или даже изменить, но отсутствие стратегической линии и последовательности уже ничем не компенсируешь. Это неизбежно означает бесконечную цепь субъективных ошибок политиков и чиновников, которые изначально не могут адекватно оценить то, что объективно неверно.

 

        Причём парадокс заключался в том, что чем сложнее становились условия развития МО и ВПО, а также социально-экономического развития СССР-России, чем сложнее задачи государственного управления, тем примитивнее и безнравственнее становилась правящая элита: если в 70-е годы низкий уровень высшего руководства как-то компенсировался достаточно высоким качеством среднего звена (зав. Отделы ЦК, министры, замы), то падение качества представителей высшего уровня правящей элиты при М. Горбачеве и Б. Ельцине усугублялось резким снижением качества всего исполнительного аппарата управления – министерств, региональных администраций, аппарата правительства и администрации президента, глав областных и районных администраций, где коррупция и откровенная неспособность к эффективному управлению скрывались за реальной и мнимой лояльностью, чинопочитанием и мнимой исполнительностью.

 

        Именно поэтому бессмысленно и бесполезно придумывать разного рода конкурсы, игры и соревнования на приз «лучшего». Систем отторгает действительно лучших за простой ненадобностью. И все это видят.

 

_____________________________________

 

[1] Критерии к правящей элите я более 20 лет назад сформулировал в нескольких рабатах. Они были обящательными и дополнительными. См., например, Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. - М.: МГИМО-Университет, 2011-2013 гг. ТТ.1-3.

 

[2] Адекватность – зд:.способность объективно, оперативно и точно оценивать обстановку.

 

[3] См., например: Теория политики: Углубленный курс: Практикум /Под ред. Т.А. Алексеевой и др.- М.: «Аспект Пресс», 2020, СС.279-305.

 

[4] Ему в конечном счете разрешили ввод войск, но «только в северные районы». См.: Трошев Г.Н. Чеченский излом. Дневники и воспоминания.- М.: Вече, 2020, СС.298-300.

 

[5] Эти положения разработаны классиками марксизма, а в современный период подробно описаны профессором МГИМО МИД РФ М.А. Хрусталёвым и его последователями.

 

[6] Те картины и драгоценности, которые ставят в вину, например, Г.Л. Брежневой, выглядят сегодня убогими по сравнению с драгоценностями «среднего» российского чиновника, а дачи и квартиры высших партийно-государственных бюрократов в 100-500 раз скромнее нынешних «средних» руководителей.

 

[7] Цит. по: Васильев А.М. От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке.- М.: Центрполиграф, 2018, с.210.

 

[8] См. подробнее: Васильев А.М. От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке.- М.: Центрполиграф, 2018.- 670 с.