Традиционная парадигма национальной стратегии рассматривает стратегию как два относительно самостоятельных процесса – процесс социально-экономического развития и процесс обеспечения безопасности, прежде всего, военной, – которые развиваются не только автономно, но и нередко противоречат друг другу. Эта парадигма выражалась формулой «пушки вместо масла» (или наоборот), которая в 80-е годы приобрела в СССР искусственно антагонистическое значение: затраты на обеспечение военной безопасности стали по мнению части правящей элиты не просто непомерно высоки, но и вели к развалу экономики СССР[1].

 

В самом общем виде можно и нужно говорить о необходимости сознательной и быстрой смены правящей элитой России всей парадигмы стратегии национального развития[2] и стратегии от либерально-западнического, последовательно-механистического, существующего до настоящего времени в стратегическом планировании, до открытия нового, «управленческого», где роль прогноза и планирования резко возрастает. Управление с помощью «указов» и «программ», даже если они и называются национальными программами или проектами, это всего лишь ручное и личное управление чиновников, точнее «управление документооборотом», а не стратегическое планирование. Иными словами, на этом этапе истории России резко усиливается субъективное значение правящей элиты, её представлений и решений о стратегии развития и безопасности страны, в основе которого должен лежать стратегический прогноз и планирование.

 

Если при прежней парадигме прогноз и планирование желательны, даже иногда публично востребованы в целях повышения эффективности, но нередко практически игнорировались в реальной политике (именно так оцениваются многочисленные концепции и стратегии российского правительства, начиная с марта 2008 года)[3], то при новой парадигме, основанной на эффективном управлении, они обязательны.

 

При этом необходимо понимать главную ошибку нынешней политической стратегии – отсутствие «руководящей идеи», – лежащей в основе существующей парадигмы. Такая «руководящая идея» новой стратегии должна естественным образом исходить из прогноза развития МО и ВПО, изменений в СО и социально-экономическом положении России. Это означать, что как стратегический прогноз, так и планирование должны исходить из развития реалий в мире, но носить нормативный характер. Кстати, именно в 2021 году такой нормативный прогноз и планирование на несколько десятилетий были выполнены в КНР, где добились ликвидации нищеты среди сотен миллионов своих граждан к 100-ю создания КПК (Примечательно, что одним из инструментов такой политики стал отказ от налогообложения граждан и фирм с доходом, который эквивалентен 50 000 российских рублей, – меры, от которой упорно отказываются в российском правительстве)[4].

 

Кроме того, крайне важно, чтобы решения новой стратегии носили обязательный, а не декларативный, как сегодня, характер.

 

Но, как показывает современная политическая история России, не это даже главное. Главное то, что всегда, во все времена и перед всеми нациями стояло в период жесточайших кризисов, – консолидация той части элиты и общества и превращение её в доминирующую часть нации, которые намерены бороться за национальные интересы и ценности, а не продажно-трусливо пользоваться национальными богатствами в личных интересах. Точно такая же проблема стояла во II–III веках до нашей эры перед правящими элитами Рима и Карфагена, когда римская элита смогла отстоять свои интересы и ценности, а карфагенская в очередной раз их предала. Итог – известен. Рим получил мощный толчок в развитии и превратился на VII веков (Византия даже на XII веков) в самую мощную империю, а Карфаген был разрушен и исчез. Вместе с ним исчезла и семитская цивилизация, уступив своё место римско-арийской. Точно такая же проблема возникла перед Византией в начале второго тысячелетия нашей эры, когда предательство и вестернизация правящей элиты, отказ от имперской идеи и православия в конечном счете привели к падению в 1953 году Константинополя и наступлению сотен лет рабства для греков, славян и всех других народов, составлявших самую влиятельную и богатую империю в мире.

 

По сути дела, в «переходный период» от одной парадигмы развития к другой перед Россией стоит именно такой выбор – исчезнуть как государство, нация и цивилизация, либо занять достойное место среди других государств, наций и цивилизаций. Этот выбор политико-идеологический и управленческий для правящей элиты, которая должна предложить новую стратегию, и цивилизационный – для нации.

 

При этом правящей российской элите предстоит последовательно и системно решать важнейшие задачи, а не пытаться (как это было прежде) игнорировать их приоритетность и последовательность. Необходимо ответить последовательно (можно практически одновременно, но все-таки последовательно) ответить себе на важнейшие мировоззренческие вопросы и объяснить реалии, которые предваряют выбор эффективной национальной стратегии развития и безопасности. На рисунке ниже показана эта последовательность. Как видно из неё, собственно выбор национальной стратегии относится к задачам достаточно низкого уровня (6–7 уровней), перед решением которых требуется ответить на вопросы более общего характера. Ответы на эти вопросы обязательны, как показывает история, не только в политике, но и в области военной теории, о чем предупреждал ещё К. Клаузевиц, когда говорил, что «для того, чтобы каждый не был обязан вновь рассматривать и перерабатывать для себя, а находить вопрос уже приведенным в порядок и достаточно освященным, для этого и существует теория»[5].

 

Как известно, ни у М. Горбачева, ни у Б. Ельцина, ни у В. Путина по большому счету не было ответов на эти общие вопросы о развитии человеческой цивилизации, российского общества, экономики и военного дела в России, хотя общие разделы многочисленных указов резидента России В.В. Путина и его послания давали короткие описания и характеристики состояния МО и ВПО. Тем более не существовало даже попыток «заглянуть за горизонт», за которые подвергались насмешкам руководители КПСС и Советского государства от В. Ленина и Н. Хрущева до Ю. Андропова. Между тем в КПСС существовало правило давать нормативную оценку и прогноз на съездах партии, которые потом закреплялись законодательно решениями Верховного Совета СССР. В подготовке этих решений принимали участие сотни коллективов и тысячи человек, а политико-идеологические оценки ложились в основу будущих теоретических разработок, с одной стороны, и были их следствием, с другой.

 

В России от такой практики отказались, а ежегодные послания президента страны, которые озвучивались с 1994 года[6], носили декларативно-публицистический характер, а не характер стратегических документов, также, впрочем, как и последующие планы по их реализации. Отсутствие таких стратегических программ, которых пытались заменить бесконечно меняющимися «президентскими инициативами и указами» вело к тому, что системы взглядов, участия в формировании общепринятой парадигмы развития нации и общества, к 2021 году так и не сложилось. Попытки заменить эту систему «национальными проектами»[7] и подобными симулякрами так и не смогли решить задачи создания политико-идеологической системы. В конечном счете вместо неё был провозглашен лозунг абстрактного патриотизма.

 

 

При новой парадигме резко меняется и роль национальной стратегии, которая (используя выражение Мольтке) становится «практическим применением средств, переданных в распоряжение полководца для достижения поставленной цели»[8]. Если говорить коротко с точки зрения неизбежности мены стратегий безопасности в ХХI веке, то такая смена стратегий национальной безопасности, как уже говорилось, находится в зависимости от[9]:

 

– как уже говорилось, – интересов, приоритетов и формируемых на их основе национальной элитой политических целей;

 

– внешних условий существования объекта;

 

– национальных (и, когда есть, коалиционных ресурсов;

 

– наконец, способностей правящей элиты адекватно оценить все эти факторы.

 

Но разница при новой парадигме заключается в резком усилении значения субъективного фактора – политического и военного искусства политической элиты России.

 

Известный военный теоретик А. Владимиров следующим образом описал новую парадигму стратегии национальной безопасности России[10]: «Мы убеждены, что наша национальная стратегия и все национальное бытие России, как великой державы, суперэтноса и особой цивилизации, во многом зависит и проистекает из некоторых существенных факторов и особенностей переживаемого человечеством исторического момента, а также из понимания нами его существа.

 

Нынешний момент истории человечества – это уже начавшийся процесс формирования новой архитектуры мира. Новая архитектура мира формируется и обретает свои новые фундаментальные формы и очертания только насилием, то есть – только войной (вспомним Талейрана: «Насилие есть повивальная бабка истории»). В этой связи, необходимо констатировать современную объективную данность[11]:

 

– война неизбежна;

 

– избежать войны невозможно;

 

– война уже идет;

 

– война может кончиться только победой одной из сторон войны;

 

– война закончиться заключение мира на условиях победителя, который и будет строить новую архитектуру мира и, исключительно в своих интересах, систему управления ею;

 

– Россия является стороной войны;

 

– Россия не может надеяться на разум и совесть своих геополитических соперников (противников и врагов);

 

– в этой войне у России союзников нет, но только, как и всегда – ее Армия и Флот.

 

– Притом, что главным театром войны является наше собственное сознание, а самым совершенным оружием войны являются не ядерные боеприпасы и не компьютерные вирусы, а сознание и психология человека, и антропотоки. Справедливость сказанного можно ежедневно наблюдать на примере потоков беженцев из Сирии и Африки в Европу и их поведении, а также на качестве национальных ее элит, на «уродах» у власти Украины, Польши, Прибалтах, и т. д.

 

Общая стратегическая ситуация с каждым днем ухудшается, шансов и вариантов мирного исхода или мирного течения процесса этой новой «мировой ломки» – не наблюдается»[12].

 

 

 

__________________________________________

 

[1] Существовали тогда и существуют самые разные, порой фантастические, оценки доли РПК в ВВП СССР. Е.М. Примаков, например, считал, что тогда ОПК составлял 12% ВВП, а сегодня – 4%. См.: Примаков Е.М. Будущее России. М.: АСТ, 2020, с. 74.

 

[2] Парадигма национального развития – зд.: самые общие (политические, идеологические, экономические и нравственные) представления правящей элиты и общества о целях и приоритетах национального развития России.

 

[3] Об особенностях стратегического планирования в России я достаточно подробно писал в серии работ, посвященных стратегии развития национального человеческого капитала (НЧК), начиная с конца 90-х годов. См., например: Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. М.: МГИМО-Университет, 2011–2013 гг. В 3-х томах.

 

[4] Подберёзкин А.И. «Риск начала Третьей мировой войны не просто сохраняется, он стремительно усиливается» // Национальная оборона, 2021, № 4 (181), сс. 9–18.

 

[5] Цит. по: Фрайтаг-Лорингховен Гуго фон. Полководческое искусство. М.: АСТ, 2019, с. 31.

 

[6] Начиная с февраля 1994 года я периодически участвовал в подготовке посланий и других документов, которые носили скорее ритуально-пропагандистский характер.

 

[7] Я принимал непосредственное участие в их разработке и опубликовал огромное количество печатных работ (большей частью под псевдонимом), пытаясь доказать, что эти проекты составят в будущем систему взглядов на приоритеты в развитии НЧК.

 

[8]См. подробнее: Фрайтаг-Лорингховен Гуго фон. Полководческое искусство. М.: АСТ, 2019, сс. 29–31.

 

[9] Подберёзкин А.И. Неизбежность смены национальной стратегии / Эл. ресурс: «Виперсон». 10.07.2019

 

[10] Владимиров А. Выступление в Союзе журналистов г. Москвы, 2016: «О национальной стратегии России: современный исторический аспект».

 

[11] В той или иной степени эта оценка разделяется рядом экспертов. См., например: Военно-технические и военно-экономические аспекты итогов и уроков Второй мировой войны / кол. авт. под ред. проф. Викулова С.Ф. М.: АПВЭ и Ф, «Канцлер», 2020, сс. 145–147.

 

[12] Байгузин Р.Н., Подберёзкин А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. М.: Юстицинформ, 2021. 768 с.