Казастан-2016: круг обсуждаемых в СМИ исторических тем узок

ИАЦ продолжает анализировать тенденции освещения исторических сюжетов в информационном пространстве Казахстана и Центральной Азии в целом. Восстание 1916 года, голод 1930-х гг., сталинские репрессии и депортации – эти болезненные темы все чаще становятся предметом спекуляций со стороны журналистов и публицистов, ориентирующихся скорее на эмоциональный заряд, нежели исторические источники и принцип достоверности.

Из года в год  в канун 9 мая, Дня Великой Победы, даты, которая высоко чтится и широко отмечается в Казахстане, в СМИ появляются публикации откровенно провокационного содержания. Доходит до абсурдных призывов к переименованию алматинского парка 28 гвардейцев-панфиловцев и даже «реабилитации» Туркестанского легиона и Мустафы Шокая. В результате, подобные материалы, призывающие к возрождению национального самосознания через конструирование мифлогизированного образа прошлого, как раз и способствуют манкуртизации и разобщению казахстанского народа.

Собственные ли это инициативы авторов подобных материалов, поддержанные редакторами для того, чтобы разжечь интерес к изданиям неоднозначной темой и спорной авторской позицией? Или в казахстанском обществе сложился некий устойчивый запрос на переоценку исторических событий и героизацию предателей? Или это заказ, вброс в информационное пространство с намерением прощупать общественное мнение на предмет антироссийских настроений и, возможно, подогреть их?

Зачем и кому это нужно? Мы обратились с этим вопросом к казахстанским политологом и экспертам.Марат Шибутов, политолог, представитель Ассоциации приграничного сотрудничества в Казахстанесчитает, что за этой публикацией стоит не более чем «сезонное обострение» наиболее ходовых и будоражащих общество «околовоенных» тем:

- Тема Туркестанского легиона и личности Мустафы Шокая время от времени поднимается на протяжении последних 20 лет. Действительно, после войны был большой процесс над участниками легиона. Но в Казахстане широкого интереса к этой теме нет. Пока об этом говорят только отдельные журналисты и отдельные деятели. В реальности, если брать, допустим, легион и другие национальные формирования в составе армии Вермахта, то это в большинстве своем неприглядные истории дезертирства и трусости. Зачастую им поручали операции, которыми гнушались сами немцы. Допустим, белорусские села уничтожались руками украинских и латышских частей, набранных из числа тех, кто перешел на сторону фашистов. Туркестанский легион принимал участие в подавлении Варшавского восстания.

А ведь наверняка у этих людей найдутся родственники и потомки. Поэтому я не думаю, что у общества есть запрос на реабилитацию «легионеров». Это, я думаю, из той же серии, что никто не хочет публиковать доносы 30-х годов. Потому что есть потомки тех, кто писал доносы, тех, кто расстреливал, тех, кто охранял, и тех, кто пострадал от репрессий. Я не думаю, что все так однозначно. У нас в отличие от многих других постсоветских обществ люди понимают, что такая публикация порушит все – репутации, судьбы. Причем массово. Поэтому лучше не трогать эту тему, так же как тему Туркестанского легиона.

Что касается отдельных граждан, старающихся обелить Туркестанский легион, то им необходимо разобраться с мыслями. Реабилитация нацизма – это не то дело, которым занимаются серьезные люди. Это всегда ставит людей в очень маргинальное положение. В первую очередь потому, что нацизм проиграл и был официально осужден. Становясь на сторону побежденных, да еще и осужденных за преступления против человечества, тем самым ты ставишь себя в положение человека, с которым не стоит ни общаться, ни разговаривать, ни вести никаких дел.

Аналогичные статьи появляются каждый год или каждые два года и как раз в преддверие Дня Победы. У нас крайне ограниченный круг обсуждаемых в СМИ исторических тем. Из года в год поднимаются одни и те же вопросы, и никто за пределы однажды очерченных тем не выходит.

Ученый секретарь Национального конгресса историков Зиябек Кабульдинов также считает, что интерес к Туркестанскому легиону подогревает дефицит обширных и качественных научных исследований, посвященных участию казахстанцев в Великой Отечественной войне.

- Как бы парадоксально это ни звучало, но тема казахстанцев на полях Великой Отечественной войны и вклад казахстанских воинских формирований в дело Победы, до сих пор наименее изученная страница казахстанской истории и наименее разработанная отрасль национальной исторической школы. Объясняется это тем, что в советское время исследования на военную тематику велись в основном в союзном центре. Напомню, что в Казахстане было сформировано 12 стрелковых, 4 кавалерийских дивизий, 7 бригад, 50 полков, однако до сегодняшнего дня досконально изучены история и боевой путь одного-двух воинских формирований. Этот вакуум создают предпосылки для героизации неоднозначных исторических личностей и событий. Убежден, что в Казахстане необходимо создать Институт истории Великой Отечественной войны. Помимо этого, можно было бы проводить международные исследовательские проекты, в рамках которых Россия содействовала бы предоставлению казахстанским ученым архивной информации, касающейся истории казахстанских воинских формирований.

Политолог Замир Каражанов в свою очередь считает, что за национал-патриотами, стремящимися реабилитировать антигероев Второй мировой войны, маячат часть заинтересованных элит.

- Конечно, 9 мая это хороший повод поговорить о героях и антигероях. Но нынешняя публикация не первый случай, когда затрагивается тема Второй мировой войны. Несколько лет назад много шума было вокруг журнальной публикации о Гитлере. Мы видим устойчивый тренд: в его рамках пытаются оказать влияние на общественное мнение, сломать сложившееся представление о Великой Отечественной войне. И тут приходится говорить не просто о социальном запросе, как движении снизу, но и о попытке определенной группы людей - национал-патриотических сил - повлиять на соотечественников. А это хоть и маленькая, но все же политика. Суть ее в том, чтобы не дать Казахстану и России сблизится, как полагают авторы таких статей, на слишком опасное расстояние. По сути, мы видим пока болезненную реакцию отторжения на активное сближение двух стран. На мой взгляд, подобные опасения следует учитывать России в своей политике на постсовестком пространстве. Хотя бы для того, чтобы больше не наступать на украинские грабли. Иными словами полагаться не только на договоренности с руководством стран, но и учитывать еще мнения в обществе. Кстати, для Казахстана подобный тренд не проходит бесследно. Самый очевидный вывод: это раскол в обществе на сторонников и противников сближения с Россией. Это значит, что в перспективе нам будет трудно достичь консенсуса внутри общества по вопросу интеграции.

Раз мы заговорили о политике, то надо говорить и о представителях элиты, которые оказывают влияние на процесс принятия решений в Казахстане. Как раз та самая реалитиполитик. Не стоят ли они за национал-патриотами? Ясно, что у них есть свои действенные рычаги влияния. Шумный детский утренник им не нужен.

Языковая политика и межнациональная сфера, по понятным причинам, являются чувствительными для Казахстана. В данном случае мы сталкиваемся с монополией государства. Обсуждать статус языка и национальную политику могут только официальные лица. Удел других – поддерживать проводимый политический курс. Но мы видим, что национал-патриоты нарушают госмонополию. Не они ли выступают за пересмотр статуса русского языка, ставят по сомнение интеграционную политику РК? Но при этом их никто не преследует.

Не удивлюсь, если выяснится, что между ними и частью правящей элиты заключено неформальное соглашение, по которому одни могут поднимать на уровне сознания масс неудобные вопросы, а другие – преследовать свои цели в обществе, но чужими руками. И вовсе не обязательно эти цели должны касаться отношений между Россией и Казахстаном.

На мой взгляд, тут имеет место сделка. С одной стороны, национал-патриоты хотят тоже стать влиятельными. Но они не являются представителями властвующей элиты. Зато их услуги делают их полезными для элиты. Эта сделка позволяет им получить хотя бы небольшой доступ к ресурсам и влияние. Национал-патриоты используют российскую карту, чтобы антироссийской риторикой мобилизовать своих сторонников. Не более того.

С другой стороны, часть элит может использовать национал-патриотов, чтобы их руками расправляться с оппозицией, неугодными НПО, оппонентами в элите, которые, например, не владеют свободно казахским языком. Главное, что политические цели можно достигать руками национал-патриотов, при этом оставаясь в тени.

http://ia-centr.ru/expert/23079/